Перевод В.Горт

     НЕМАЯ ОДА

С лирой к ребру ребром,
луком изогнутым,
молча мы чуда ждём.
Мрёт неисторгнутым
мой недостойный стих:
вот кто высот достиг! –
тот, кто её воздвиг,
церковь Нико?рцминды,

где, вплётшись намертво
в плоть, в сухожилия,
лозы орнамента
сплошь обожгли меня.
Вычислив остов твой,
Кто дланью опытной
вылепил торс тугой,
церковь Нико?рцминды?

Кладка пытает взгляд,
словно скрывает клад.
Скальное кружево
кем отутюжено?
Музыку кто ваял?
Тот, кто обломки скал
переколдовывал
в церковь Нико?рцминды.

Правильней радуги
арок излучины.
Нет математики! –
сны есть и случаи.
Не вычислением –
воображением! –
собрана гением
церковь Нико?рцминды.

В дюжине окон – свет,
пламенней – стёкол нет!:
мать.., Сосунок.., старик..,
Сретенья отблеск.., миг…
Мастер был смел и строг:
огнь сей – в душе стерёг,
душу – меж стен сберёг
церкви Нико?рцминды.

Хваток и скор, как плющ,
натиск узорных гущ.
Ты – диадема ли
на голове Земли?
Кто расписал тебя,
с кисти питал, любя,
выпестовал, корпя,
церковь Нико?рцминды?

Чётко так вычертить
вещие знаки – ведь
то же, что выполнить
Высшую Заповедь!
Стой, не своди с ума!:
слишком уж ты пряма!
Тем и незыблема
церковь Нико?рцминды!

Выше бы! - к облаку,
к высшему ко' благу
рвёшься. Что, взяв с него,
шлёшь смертным вящего?
Что ненавязчиво
шепчешь участливо:
как жить нам счастливо? –
церковь Нико?рцминды!

Вор – похититель вёрст –
взор твой грузинский востр,
тёсан снованьем птиц –
взмётом и свалом ниц.
Крыльв бы! – крыльями
синими, сильными
правишь над скирдами,
церковь Нико?рцминды.

Струны не тронуты,
с лирой мы – омуты:
немы, но поняты
той, что с Творцом “на Ты”.
Не каменей ничуть!,
в сердцебиеньи – суть,
время стареет? – пусть!,
церковь Нико?рцминды!
Перевод В.Горт

НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ В ПЕТРОГРАДЕ

Та'н асе впи'кроб: э'с бавши ти'рис!
Ме' ки, радга'нац га'мдзарцвес гу'шин,
Га'вкиди га'зетс, га'вкиди и'рисс,
А'нда рево'льверс да'вицли гу'лши!
(Последняя строфа)

Бурка убийцы дьявольской злобой
взви'та в лазурь и скошена навзничь -
буря устало птицей лиловой
пала на город крыльями настежь,

с проседью в гуще пуха и перьев,
в блёстках парчовых, в глянце атласном,
чёрная кровью! - кости деревьев,
воя, ломает ветром ненастным -

оборотень… Но шепчущим криком
на' ухо - чу! - смычок незнакомца
уличного, с собачонкой-скрипкой,
в детской привязанности клянётся -

мне?.. О, забыться бы сном валунным
где-нибудь у нездешних околиц,
переиначив жизнь наобум, ниц
вжавшись в ухаб… - уймись, незнакомец!,

вот уже хлёстко треплющий нервы
твари ручной дурным пиццикато
рядом с плечом моим, вмёрзшим в скверы,
ноты презрев, играя с плаката.

Лошадь обидчиво бьёт подковой.
Колокол, лопнув, ноет надсадно.
Я - и ноябрь, и - чадо Петрово!,
усыновлённое мной внезапно.

Перечеркнув мириады планов,
так я влюбился в хищную стужу,
что баррикадам местных туманов
отдал отсёкшую корни душу.

Пламя колышет Лавру во мраке.
Пьяные ловко топчут жестянки
нищих слепых, чей пляшущий факел
манит в тепло чужой перебранки.

Где экс-министр И. Церетели?
Экс-председатель где Н. Чхеидзе?
Был я собой… - воронка метели
сводит на нет призвания жизней.

Снегом одеты кроны-скелеты.
Уж не молясь о себе, о друге,
и'рисы, Господи, и газеты
мне продавать бы в глухой Калуге.

Плачем ребёнок мстит непогоде.
Питер насквозь обобрал пришельца.
Лишь револьвер мой при мне, на взводе,
дулом навстречу - трепету сердца.

СНЕЖНАЯ ЭФЕМЕРА

Товс! Асе'ти дгис хареба'м лурджи
Да дага'лули сизмрит да'мтова.
Рогорме' замтарс ту гада'вурчи,
Рогорме' карма ту мима'това.
(Шестая строфа)

День теряет бело-лиловое
голубиное оперение.
Снегопад - сырое безмолвие,
как любовь - слепое терпение.

Дорогая!, сердце заснежено,
под полой позёмки запахнуто.
Старюсь… - что ей? - Родина вежливо
холодна под выпавшим бархатом.

Сам январь во мне узнаёт себя -
обзавёлся мной, будто зеркалом.
Так живу: лишь облачный воск любя
рук твоих, захваченных севером.

Хлопья держат их, как мечту, в тисках.
Дорогая!, вот я спасаю их,
упуская… в панике, в сумерках,
в сутолоке стай горностаевых.

Но… люблю пейзаж фиолетовый,
сонм снежинок, падких на искусы:
таять всласть иль пышными пледами
обнимать полёгшие ирисы.

Но люблю… сквозь боль! О, хотя б на миг
перестало бить белым молотом!
О, хотя бы вихрь у виска затих!,
пестуя перстов твоих облаком.

Но - за картой карту игральную
я сдаю компании призраков,
мы играем в оттепель раннюю
с белизной спасительных признаков:

в - белый май, в - берёзовый ствол в слезах,
в - беглых гамм парящие клавиши,
в - рай, в - ромашку белую в волосах
расплетённых.., с ними не ладишь ты…

Ты… Тобой терзаясь, тебя ища
между книжных строк, между ломких льдин,
меж домов, как нищий - пристанища,
я в игре с собой - одинок, один..!

Буен снег, взбешён, как на рее - шёлк.
Сплющенный, чужой, ложный обликом, -
хоть бы город ожил!, а ветер - смолк!,
обогрев перстов твоих облаком.

 

УПРЁК - ЭФЕМЕРА

Ра амо'дзравебс кипари'сис тманс,
Чуми шри'али са'идан а'ри?
Кари а'ра счанс, кари а'ра счанс:
Маинц мцве'рвалебс э'деба ка'ри…

                       1

В чём разгадка шороха нервного
кипарисовых чутких веток?
Ветер? - нет его… Ветер? - нет его!..
Но вершинам чудится ветер.

О, молчание - рать стоокая,
стерегущая боль и кару.
Оттого, что она - высокая,
и безветрие гнёт чинару.

Как с чинарами - так с поэтами:
высота - снедает недугом.
Одинокий и оклеветанный
сильным недругом, слабым другом,

он - высок..! Во имя поэтово -
клёкот стай колокольных вещих!!!
Ветер? - нет его… Ветер? - нет его!..
Есть: вершин касается ветер.

                         2

Был Париж. Был мираж. Был палевым
кряж. Был план… Ничем не предвещана -
верхним "ля", плечом, платья пламенем
в жизнь поэта вметнулась женщина.

Жесть ногтей, жала шпилек… Пал мираж.
Вещи взмыли взамен, но вещь - смешна.
Как судёнышко, взяв на абордаж
сердце, - сердцем сражалась женщина.

В глыбы мшистые бился лбом камыш.
Сник Мерани у края трещины.
Бог ты мой! - ни души.., за гробом - мышь… -
ни одной рыдающей женщины.

Что любовь за химера-гарпия..?
Молния! - раз молва изменчива, -
злясь, черкни вдоль скал кромкой гравия,
мол, поэта убила женщина.


В НОВОМ АФОНЕ - В АХАЛИ АТОНИ

А'к хилул о'цнебас
Та'н сдеван джа'дони:
То'лиа корса сцвли'с
А'рцивс - иа'дони.
О'р сацхиссс и'нахавс
А'хали а'тони -
А'к гули мо'наа
Да' танац ба'тони.
(Первая строфа)

Чередование
актов с антрактами,
чёрного с белым,
коршунов с чайками,
не угадаешь
в А'хали А'тони,
то ли владыка -
сердце.., слуга то ли…

Ветки оливы
в паре с миндальными,
волны морские
с рифами скальными,
смерч кружит с пальмой,
суженной в талии,
то ли владыка -
сердце.., слуга то ли…

Чонгури - тише! -
раны оплакали
и усыпили
скованных латами,
манит мальчишек
галечник лаковый,
то ли владыка -
сердце.., слуга то ли…

чёрствые догмы,
ложь и так далее -
здесь уступают
так, без баталии,
чем с панталыка
нас не сбивают ли?
Ты ли владыка,
сердце..?, слуга ты ли..?

           ВЕЕT ВЕТР . . .

Веет ветр, веет ветр, веет ветр,
Ветром листья разносит как весть...
Гнёт в дугу этот лес, этот кедр,
Где ты есть, где ты есть, где ты есть?..
Как дождит, как снежит, как снежит,
Без тебя мне не жить... мне не жить!
Образ твой, он со мной, он при мне
Постоянно, всегда и везде!..
Неба мыслей туманных Метр,
Веет ветр, веет ветр, веет ветр!