Перевод И.Дадашидзе

         ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ

Пятнадцать лет тому назад,
Пятнадцать лет назад,
Как Чарльза Диккенса герой,
Сидел я у огня.
Смеркалось. Тени в полумгле
Метались невпопад.
Мечты о прошлом и вино
Туманили меня.

Уже отчаялась свеча
Дарить потемкам свет,
И лишь вино в полночный час
Опорой было мне.
Да полно, вправду ли с тех пор
Прошло пятнадцать лет?
Свеча дотлела, и душа
Томилась в тишине.

Под утро ветер налетел,
Распахивая дверь,
И леденящим сквозняком
Продул, как флейту, стих.
Принцессу ирисов я звал –
Да где она теперь?
Мечтал о розах голубых –
Да кто отыщет их?

СИНЕВА  ИЛИ  ВЕСНА  ЗИМОЮ
                                             
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,                             
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далекая голубизна.
 
Гор изломы укроются тьмой,
И если рассвет всё же мне померещится -
Ночь отпянствовавший и хмельной,
К иконам пойду как усталая женщина!
 
Ночь отпянствовавший и хмельной
Я прислонюсь к молитвенным дверям,
Солнечный луч в храм ворвётся стрелой,
И засверкает храм этот зверем.
 
И тогда скажу я: на! Я пришёл -
Лебедь израненный химерой мечты!
Смотри! Символ мученичества - моё лицо!
Смотри! Символ юности - его черты!
 
Смотри! Наслаждайся! Глаза немые,
Светящиеся прежде вспышками грёз, -
Ночь отпянствовавшие  и хмельные
Наполнены местью торжествующих слёз!
 
Наслаждайся! Так ли каждый поэт?                                            
В стремлении к Богу каждый вот так?                                                 
Взлетает бабочкой на пламени свет, 
И падает сожённый к твоим стопам.                                                                                                                                                                                                  
                                          
Где же счастие духа - и есть ли?
Кто так писал у меня на роду?
Как в своём раю Алигьери,
Я замурован в своём аду!
 
И когда на этом проклятом судьбою пути
Мне покажется призрак смерти,
Я обещаю из жизни уйти
Без имени твоего, без молитв и без лести!
 
Руки накрест сложу и под вой
Коней разгоняющих с адскою силой,
Ночь отпянствовавший и хмельной
Сойду на покой в свою могилу.
                                                                                                           
Божья Матерь, прости мою блажь!...
Как зимою нагрянувшая весна,
Жизненный путь мой просто мираж
И неба далёкая голубизна!            

    СИНЯЯ ЭФЕМЕРА

                                                 Цхе'нта шеджибребазе! Цхента шеджибребазе!
                                                 Цхента шеджибребазе га'сцит, лурджа цхенебо!
                                                                     (Последняя строфа)

                                          1

Я ль их гнал? - мои мустанги мчали резвой рысью,
не касаясь трав наскальных, безопорной высью -

я.., лишь я их понукал войти в воспоминанье
первым шквалом Ниагары, канувшим в преданье.

Зорче прочих - я, единый, - нощно зрил и денно
в зорях - новые рубины новых карфагенов.

Мне души моей дороже - клин в пылу атаки,
цвета взбухших вен под кожей - на лету - мустанги.

Фантом-хищник, вслед за мной он рыщет на свободе,
кличет "Гей!.. Галакти-о-н!..", ищет - не находит.

Где в сплошную лаву канут гроздья винограда,
волшебству во славу встанут - мрамор, крест, ограда.

Цепь бессчётных караванов по отрожным тропам
развернётся осторожно, огибая пропасть.

О, во мне икапли крови не грузинской нету!
нити нерва нет во мне, не свойственной поэту!

Вы, глаза завистливых, приберегите пламя!
Интервал в полмира в беге между мной и вами.


                                    2

Вот так кони! - скакуны вне страха и упрёка.
Родины дремотной сны листаю издалёка.

Молнии сшептались: жечь, окатывать водою,
ослеплять Кавказ; как печь - обугливать бедою.

Поиск, друг, упрись в тупик!.. Безумные пейзажи…
Кто, утяжелив секунды, ночь к луне привяжет?

Скорость жжёт, но в рвенье шалом к новым баррикадам,
сгустки звёзд мы разрушаем плотно сжатым стадом.

Что за метка, там, в зените - иероглиф краха?
Отличима ль смерть от жизни в круге Зодиака?

Ввысь и вдаль!, в разгадку тайны пыточно-насущной!,
чей чудовищен масштаб.., но помощи - не нужно:

до опеки вашей рьяной - с детства недосуг мне.
Дали рдеют рваной раной.., тлеют, будто угли…

В Грузии туманы грёз - забава сонных башен.
Космос, как питомник роз, кровав, но я - бесстрашен.

На ладонях спеет явь, самоизбытком маясь.
На побегах бытия - самоубийство Мая.


                                 3

Устоявшему на гладких ледниках планеты,
мне смешны - с иных галактик дующие ветры.

Как наследник миллионов, щедро в мир швыряя
зёрна мщенья всем и вся, я жажду урожая.

Мнениям досужим мщу. С проклятьем мчу к высотам.
Там - бессмертие ищу непонятым красотам.

Без меня меридианы повернулись плавно.
Гибель мне - клянусь! - желанна, исчезать - забавно!

Ваши, вогнанные в бледность, жизнь роняет лица
на пути моём последнем, как аллея - листья.

Лишь… меж хижин и скворешен, чуждых редкой доли, -
тенью, стаявшей, сгоревшей от нездешней боли,

люди!, теплите ж меня в игре, в любви и в бунте!
Солнца - оргия, Селены - магия, - пребудьте!

Стань же, найденная тайна, - праведная вера!
Правь же мной, как смертник Май обяжет, эфемера!

Ввысь и вдаль, мои мустанги! Синие мустанги!
Были стадом - стаей стали. Будьте неустанны!

СКОЛЬКО ОСТАЛОСЬ НЕВЫСКАЗАННЫМ
 
Сколько желаний таинственных
Осталось без крыльев,
Время стирает единственность
Живущих в мире.
 
Голос, из прошлого выстреленный,
Коршуном замер,
Сколько осталось невысказанным
Между нами.

                          СВЕЧА

К душе твоей, как к пламени свечи,
Тянусь во тьме,
И сумрак с ней не страшен,
Когда бредет безрадостно в ночи
Озябший ветер меж старинных башен.

Смолой и тмином пахнет эта ночь,
И клен во мгле заламывает руки…
Тебя припоминаю – и невмочь
Таить на сердце эту боль разлуки.

С рассветом
Повседневности прилив
Нахлынет вновь, –
Так волны гложут сушу…
И я несу, от ветра заслонив,
Твою свечу – твою живую душу.

                                 *  *  *

Как быть мне отныне – тоска оседает в крови,
И душу, как птица, с налету ветра расклевали.
Не жди понапрасну, напрасно меня не зови –
Уже непосильны ни страсть, ни любовь, ни печали.

Уже распадается стих и сбивается речь,
И незачем сердцу томиться в напрасной надежде –
Очнуться от спячки, и новое пламя разжечь,
И новое утро начать безрассудней, чем прежде.

Ты разве не видишь – несбыточны были мечты,
Видения счастья вдали отгорели, как свечи,
И столько в минувшем блужданий, сиротства, тщеты,
И стольлко тщеты и утрат еще ляжет на плечи.

И демоны ночи угрюмым круженьем своим
Мне путь преграждают, и всё безысходней потуги
Спешить, как вслепую, сквозь жизни сгустившийся дым
С обломком копья в иссеченной мечами кольчуге